Расскажи, пожалуйста, подробнее про структуру программы? Это была модульная система?

Для начала вы выбираете то, на чем хотите фокусироваться: собственно, на журналистике или на бизнесе и экономике. Если планируете получить магистерский диплом в журналистике, то большинство курсов берете на журфаке. Или же вы можете этот год проучиться в Columbia Business School и на выходе получить не диплом магистра, а сертификат по бизнес-журналистике. В 2015 году, когда на этой программе училась я, такого четкого разделения не было, поэтому удалось и поучиться в бизнес-школе, и закончить магистратуру журфака. В бизнес-школе мы брали в основном все core courses (базовые курсы) и учились с другими студентами-первокурсниками — финансы, статистика, бухучет, макро- и микроэкономика, маркетинг и так далее. Идея в том, чтобы за время обучения дать вам не только экономические знания, но и показать мир бизнеса изнутри, познакомить вас с будущими CEO стартапов и вице-президентами банков, которые впоследствии могут стать вашими источниками уникальной информации. В бизнес-школе мы все время работали в команде с другими студентами, и это очень интересный обмен опытом. Например, один мой однокурсник, который до этого много лет работал в инвестиционном банке, помогал мне строить финансовую модель, а я, в свою очередь, помогла ему написать эссе. И, конечно, бизнес-школа — это очень интересный мир. Здесь учебный год начинается с ориентации — неделя тимбилдинга и прочих мероприятий, когда вам рассказывают про университет, учебу, Нью-Йорк. В ходе этой недели вам нужно перезнакомиться и подружиться со своей группой из семидесяти человек. Кстати, каждой такой группе присваивается какое-то название. Моя группа, например, называлась пиратами, и несколько дней мы ходили в банданах с черепами.

Какое самое яркое и необычное впечатление от обучения?

Захожу я в лифт, а там какой-то парень начинает ни с того ни с сего отжиматься. Потом я узнала, что это было такое задание: он проходил курс по лидерству, им задали сделать на публике что-то вызывающее смущение, чтобы преодолеть свою стеснительность. Я тогда подумала: да, точно, я попала в бизнес-школу.

Columbia University славится приглашенными звездными спикерами. Кто из них тебе запомнился больше всего?

Одна из главных особенностей этой программы — еженедельный ужин с интересными людьми из мира бизнеса и не только. Например, мы встречались с главами Goldman Sachs, Bank of America и Музея современного искусства MoMA. Наши встречи проходили в формате off-the-record (без записи), поэтому разговоры получались откровенными и интересными, но писать об этом было нельзя. Что же касается спикеров из мира журналистики, то самым интересным был, конечно, главный редактор журнала New Yorker – Дэвид Ремник. Зал набился под завязку, и надо было видеть благоговение на лицах студентов, когда Ремник продиктовал свой имейл, на которой ему можно присылать идеи статей. Нет такого журналиста, который не мечтал бы опубликоваться в New Yorker!

Что было самым важным на этой программе лично для тебя?

Преодоление. Учебы было столько, что по-хорошему нужно было заниматься все время с перерывами только на еду и сон. Для меня это было вдвойне тяжело, так как мой муж тоже учился (на магистратуре в Columbia, факультет статистики), с нами еще была пятилетняя дочка, поэтому приходилось крутиться, но ничего — справились! Я поняла, что, если я, закостенелый гуманитарий, могу сдать экзамен по корпоративным финансам, разобраться в балансовом листе компании Amazon и амортизировать скидку по облигациям, то я способна на все.

Были ли у тебя стажировки?

Стажировок эта программа не подразумевает. Но во втором полугодии студенты посещают редакции многих крупных СМИ, офисы которых находятся в Нью-Йорке (The New York Times, Reuters, CNN, Wall Street Journal) и знакомятся с редакторами. Еще проводятся ярмарки вакансий. Похожи они на спид-дейтинг («быстрые свидания»): сотрудники СМИ, которые нанимают на работу журналистов, сидят по одну сторону стола, а по другую – сидят те, кто хочет эту работу найти. У вас есть несколько минут, чтобы рассказать о том, какой вы замечательный, что ваше место именно в этой газете или на этом телеканале, и что всю жизнь с самого детства вы мечтали работать только там. А потом переходите к сотруднику другого СМИ и рассказываете примерно то же самое. В результате вы уходите оттуда с грудой визиток и перспективами получить предложение о работе или создать материал.

Помню, на одной такой ярмарке я подошла к очередному столику. За ним сидел редактор одной из газет Лонг-Айленда, специализирующийся как раз на бизнесе и экономике. Я сделала глубокий вдох, рассказала о себе и уверенно ответила на все его вопросы. Единственный вопрос, который тогда крутился в моей голове: а где же он находится, этот Лонг-Айленд? Потом, конечно, прибежав домой, я бросилась изучать карту и поняла, что Лонг-Айленд находится далековато от центра Нью-Йорка и работать там, наверное, я не буду. И каково же было мое удивление, когда через несколько недель мне написал тот редактор и предложил работу. Я отказалась, но было приятно.

Как изменилась твоя карьера в Associated Press после обучения на программе?

После программы я вернулась в Вашингтонское бюро AP и освещала как раз Международный Валютный Фонд и Всемирный Банк, так что все полученные знания мне очень пригодились. Потом я несколько лет писала про образование в США, это тоже был интересный опыт. Например, я стала первым журналистом, которая взяла интервью у министра образования администрации Трампа Бетси Девос. В какой-то момент я поняла, что устала от работы в новостном агентстве (к тому времени я проработала в AP 15 лет — в нескольких странах на двух континентах) и мне захотелось попробовать что-то новое. В Columbia самыми интересными для меня были курсы по нарративной журналистике, которые читали два совершенно замечательных профессора. Два года назад я ушла из AP и стала фрилансером — пишу, в основном, лонгриды для разных журналов, а также прозу. Этой осенью у меня выйдет книга.

Как, по твоему мнению, определяется талант в журналистике? Какие профессиональные метрики нужно использовать?

Мне кажется, что журналистика — это не только про талант, но еще про ремесло и еще про какое-то особое строение психики, что ли. Тебе всегда должно быть все любопытно, интересно разобраться, влезть, докопаться до сути, ну и, конечно, уметь и любить общаться с людьми. На журфаке нам рассказывали про одного профессора, который на первом занятии дает такое вот задание студентам, чтобы понять, могут ли они стать журналистами, для них ли эта профессия: он посылает их в какой-нибудь торговый центр, где много народу, чтобы они вернулись оттуда с подробной информацией о трех людях (с их именами, фамилиями, возрастом, адресом). Многие возвращаются с пустыми руками и понимают, что такая работа не для них. А некоторые, наоборот, способны так разговорить незнакомых людей, войти к ним в доверие, что получат и имя, и адрес, и другую личную информацию.

Еще нужно понимать, что в журналистику никто не приходит ради денег. Ты становишься журналистом, потому что хочешь что-то изменить, повлиять на жизнь людей в своем районе, городе, стране, рассказать о чем-то важном, дать голос тем, кто этого голоса лишен. Как-то моя бывшая начальница в Associated Press произнесла такую фразу: «Журналистика – это public service», то есть, работа, служба во благо общества. И, как бы патетично это ни звучало, так оно и есть: журналистика необходима для любого здорового общества, это четвертая власть, которая контролирует три другие. На последней лекции по нарративной журналистике в Columbia Journalism School наш профессор советовал: обязательно носите зимой в кармане куртки простой карандаш –вдруг вам нужно будет записать что-то важное, взять у кого-то интервью на улице, а чернила в ручке замерзли. Еще один его совет звучал так: «Always write as if it matters, because if you do, it will» (пер.англ. «Всегда пишите так, как будто это имеет значение, тогда именно так и будет»).