В прошлом году закончилась Программа «5-100», целью которой было выведение российского образования на мировую арену и попадание 5 университетов в число 100 лучших в мире. Как вы оцениваете результаты этой программы?

Часть получилась достаточно неплохо, а что-то оказалось неверным, поскольку сама ориентация на рейтинги, как Вы знаете, была подвергнута очень серьезной критике. Я думаю, что свою роль эта программа выполнила. И самым сильным аргументом, что результаты были положительными или сегодня мы имеем положительные результаты, это, конечно, предпочтения абитуриентов.

В рамках Программы «5-100» удалось создать целый бренд «Study in Russia», который продвигался за рубежом. Какое будущее ждет этот бренд?

Да, это некая программа внутри программы. Это общий смысловой зонтик, с которым выходили за границу российские университеты. Тогда все это было в диковинку. Хорошо, что российские университеты объединились. Это не только Study in Russia. Есть еще целая программа привлечения в российские магистратуры и т.д. Все это хорошие наработки, которыми мы пользуемся до сих пор.

И нельзя сказать, что мы отказались от идеи присутствия на глобальном рынке образования. В новой программе у нас уже нет рейтингомании и гипертрофированного внимания к наукометрии. Но, тем не менее, если наши вузы будут динамично двигаться, те показатели, которые заложены в программе, позволят им быть не только привлекательными для абитуриентов внутри страны. Они будут привлекать абитуриентов из других стран.

В чем Вы видите три главных приоритета развития российского высшего образования на ближайшие годы?

Самое главное и самое серьезное – это, конечно, научиться жить по программам развития, иметь длинную повестку и не бояться трансформировать базовые процессы. За этими, казалось бы, абстрактными тезисами стоит очень глубокое содержание.

Это основные составляющие новой программы «Приоритет 2030»?

Собственно, да. Для многих университетов это будет тяжело. Они никогда не жили по подлинным программам развития. Второе, сама модель университета неизбежно изменится, когда базовые процессы, образование, придется перестроить, когда придется спроектировать и реализовать новые процессы, которых вообще в некоторых региональных университетах не было. Например, исследовательскую компоненту. Ее надо будет не просто спроектировать, а отстроить и дождаться, пока университет в какой-то части, но станет по-настоящему исследовательским, то есть появится реальная наука.

И наконец, может быть, ряду университетов удастся настоящее, подлинное взаимодействие с бизнесом, когда это будет не просто меценатство со стороны бизнеса или помощь в одностороннем порядке, а равноправное партнерство, когда бизнес платит университету за то, что тот умеет трансформировать знания в технологии.

Программу «5-100» критиковали за то, что она дает преимущества университетам, которые и так имеют достаточно финансирования – например, научно-исследовательским университетам. И при этом полностью игнорирует потребности рядовых вузов. Планируется ли поддержка средних университетов в новой программе?

Эта критика отчасти была справедливой. Но ведь и целью программы была глобальная конкурентоспособность, поэтому, конечно, в борьбе за глобальную конкурентоспособность победили самые сильные российские университеты. Безусловно, не все, но когорта сильных определилась. И часть региональных по тем или иным причинам тоже вошли.

У новой программы два фокуса. Мы, конечно, хотели бы, чтобы лидеры так же динамично двигались. Я имею в виду те университеты, которые последние годы получали много государственной поддержки и сами в себя вкладывали. Было бы, наверное, неправильно сказать, что мы вам больше не будем помогать, поскольку университеты – это в каком-то смысле универсальное достояние. Они являются частью большой страны и решают очень важные для страны задачи.

С другой стороны, мы сделали акцент на развитие так называемых региональных вузов – средних, в хорошем смысле слова, университетов, которые не были избалованы в прежние годы поддержкой. И таких университетов будет большинство.

Чем уникальная эта программа: она позволяет дифференцировать. Университеты, разные по заделам, по динамике движения, по амбициям, в рамках одной программы создадут некую общность, которая бы позволяла всей системе двигаться по-другому, более динамично. Вот это важный момент.

Многие вузы пытаются внедрить индивидуальные образовательные траектории в ежедневное образование. Как вы относитесь к этой инициативе?

Я неоднократно говорил, что индивидуальная образовательная траектория – это будущее высшего образования. Во всяком случае, той его части, которая претендует на высокое качество. Строго говоря, и массовое высшее образование будет все больше двигаться в сторону индивидуализации.

Запрос на индивидуализацию большой. Университеты медленно, но перестраиваются.

И здесь никто не ставит невыполнимых показателей. Но в рамках программы мы будем на это обращать пристальное внимание.

Индивидуализация же невозможна без цифровизации?

Абсолютно верно. Сегодня, когда у вас 20000 студентов и индивидуальные образовательные траектории, у вас в пределе 20000 расписаний – для каждого студента индивидуальное. И вся привычная матрица рассыпается. Это учебная нагрузка преподавателей. Это деление на группы. Это совершенно другая организация работы между студентами. Да все, собственно, поскольку у каждого студента свой индивидуальный учебный путь. Конечно, здесь без серьезного использования или опоры на цифру невозможно.

Планируются ли какие-то программы поддержки вузов именно с целью их цифровизации?

В прошлом году тем, кто был в наиболее сложной ситуации, 44 вуза, мы оказали минимальную и необходимую помощь: на приобретение компьютеров, на то, чтобы сетевая структура была более безопасная и более стабильно работала. В этом году мы продолжаем эту программу.

А в рамках программы «Приоритет 2030» мы программу делаем совместно с Минцифрой. И там будет несколько направлений. Это и подготовка кадров для IT-сферы, и цифровые кафедры, и специальная программа цифровой подготовки. Вузы смогут предложить каждому студенту в зависимости от его потребностей дифференцированный набор цифровых компетенций.

В прошлом году была анонсирована новая формула для высшего образования – «2+2+2». Согласно этой формуле, студент сможет менять направление обучения в бакалавриате, после окончания программы бакалавриата, перед переходом на магистратуру. Как это будет реализовано на практике?

Мы внесли изменения в законодательство 21, по-моему, мая текущего года, благодаря поддержке всех, кто участвует в законотворческом процессе. Благодаря этим изменениям у вузов есть больше возможностей. Они могут готовить более гибкие программы. Что такое 2+2+2? По сути дела, это обратная сторона той формулы, о которой мы с вами говорили – индивидуальных образовательных траекторий. Это означает, что по прошествии двух лет вы можете скорректировать так или иначе свою траекторию. Не радикально, конечно, потому что сложно себе представить, что если вы поступили на филолога, то по прошествии двух лет вдруг станете химиком. Но если вы поступили на историю, то по прошествии двух лет, возможно, вы уйдете в международные отношения и т.д. Плюс у вас будет возможность получить дополнительный профиль, что делает вас более привлекательными на рынке труда, потому что мы далеко не всегда понимаем, как будет складываться жизнь и какие компетенции нам нужны.

В России очень мало частных вузов. И каждый год число их продолжает сокращаться. Как Вы думаете, с чем это связано? Как Вы относитесь к частному образованию? Считаете ли, что оно нужно России?

Я хорошо отношусь к любым университетам независимо от формы собственности. Кстати сказать, мы программу «Приоритет 2030» впервые открыли для всех вузов, независимо от того, кто является учредителем.

Их количество сокращается, мне кажется, потому что это все еще плата за излишнее увлечение со стороны частных лиц и смешение приоритетов в части высшего образования, когда создавались частные вузы и, к сожалению, их цель была извлечение прибыли. А у университета не может быть целью извлечение прибыли. У университета целью должно быть общественное благо, решение социальных проблем. И когда университет зарабатывает деньги, то есть, дает платное образование, качественное, проводит исследование или консультирует, то, в любом случае, он это делает не для учредителей или акционера, он эти деньги реинвестирует, в том числе на поддержку студентов из социально необеспеченных семей или оказавшихся в сложной жизненной ситуации, или просто талантливых студентов, которые по каким-то причинам не могут оплатить себе обучение. Вот сейчас у нас во время приемной кампании в ряде топовых вузов оказалось так, что количество бюджетных мест, это уже не первый год, меньше, чем количество олимпиадников и стобалльников. И наши университеты, имея хорошие ресурсы заработанные, часть средств инвестировали в этих талантливых детей. Это абсолютно правильно.

На Ваш взгляд, государственные университеты должны зарабатывать?

Я считаю, это нормальная ситуация, когда, в том числе, государственный вуз может – это признак его дееспособности, – привлекать на рынке соответствующие ресурсы. На рынке образования, то есть, он привлекателен и ему платят за образование, приходят студенты. Наряду со студентами-бюджетниками еще и так называемые платники. В этом нет ничего предосудительного. Главное, проводить грамотную ценовую политику и понимать, что часть средств, которые ты привлекаешь, ты не только направляешь на оплату труда преподавателей, на научные исследования, но и помогаешь тем, кто не может оплатить свое обучение.

Очень приветствуем, когда вузы умеют зарабатывать на научных исследованиях, то есть они интересны для бизнеса. Что же в этом плохого? Это нормальная практика, когда ты обладаешь уникальными компетенциями и можешь с компанией заключить договор, и она тебе заплатит за то, что ты решишь сложную инженерную задачу. Современную инженерную задачу. Или, допустим, проведешь серьезное исследование, глубокое и обоснованное.

Расскажите, пожалуйста, о других программах помимо «Приоритет 2030»?

«Приоритет 2030» – это, конечно, флагманская программа, ориентированная на 10 лет. И мы прекрасно понимаем, что даже по входным параметрам далеко не все вузы могут в ней участвовать. Поэтому, как только мы запустили «Приоритет», вышло соответствующее постановление Правительства, причем не одно. Мы сразу же приступили к проектированию новой программы для вузов, которые либо не проходят по формальным критериям, либо не смогут так или иначе участвовать, не захотели участвовать в Приоритете.

Планируем, что в 2022 году у нас будет новая программа для той части, которые не участвуют в «Приоритете». Важно, чтобы в целом вся система развивалась. И здесь мы должны, конечно, дифференцировать вузы исходя из их специфики, истории развития. Далеко не все из них могут стать исследовательскими, потому что это тяжело. Это большие вузы, порой, по 2-2,5 тысячи студентов. Каждый по-своему уникален и каждый из них по-своему для нас важен. Поэтому у нас есть желание такую программу запустить. Как ее сделать, мы понимаем. Она, конечно, будет отличаться по целям, по дизайну, по задачам, по критериям отбора, но общие принципы будут теми же: открытость, конкурсность и оценка не заделов, а динамики развития.

Известно ли, насколько сопоставимы будут бюджеты этой программы с «Приоритетом 2030»?

Бюджет мы прогнозируем поменьше. Это будет меньше, чем базовый грант. Но в таких программах деньги играют далеко не главную роль. Важно внимание, важна соревновательная атмосфера и возможность обмениваться лучшими практиками. Вы не поверите, такая атмосфера доброй конкуренции и создания своего рода сообщества, когда это стимулирует на достижение амбициозных целей, порой дает больше, чем, собственно, сами средства, потому что самое простое – это раздать деньги. Если нет понимания, к чему это приведет, то, поверьте, никакого серьезного продвижения вперед не будет. Надо иметь ясный образ результата. Надо понимать, как вы достигнете этого результата, а это требует очень серьезных усилий и от ректора, и от его команды, и от всего коллектива в целом. От поддержки региона, а зачастую поддержку региона еще надо завоевать. Для многих вузов это серьезный вызов.

Есть ли какое-то встречное движение в диалоге с регионами?

Регионы очень активно откликнулись на программу «Приоритет». Губернаторы восприняли эту программу как личный вызов, в хорошем смысле слова. И, конечно, стремятся обеспечить максимальное представительство своих университетов, что нам приятно, потому что развитие университета – это задача не только Федерации, не только Министерства. Многие университеты расположены в регионах. И без тесного взаимодействия с регионами эту задачу не решить. Плюс третья сторона – это стратегический партнер университетов. Я имею в виду бизнес, реальный сектор и т.д.

Бизнес заинтересован в квалифицированных кадрах, которые подготовлены по самым современным стандартам. Бизнес заинтересован в том, чтобы решать сложные инженерные задачи и он с удовольствием отдал бы это университетам. Бизнес заинтересован в том, чтобы университеты были конкурентоспособные и могли по культуре управления, по целеполаганию, по организации бизнес-процессов внутри, быть похожими, а где-то даже и на равных с крупными компаниями.

Как Вы думаете, когда мы увидим реальные результаты программы «Приоритет 2030»?

Я думаю, значимые, ощутимые первые результаты будут в течение 2-3 лет. Но, поверьте, уже сейчас программа дает свои результаты, поскольку вот этот летаргический сон, в котором находились многие университеты, прекратился. Университеты чувствуют, что они нужны, что их будут оценивать. Они хотят быть, конечно, лучше, чем их конкуренты. И это очень позитивно. Это жизнь в самой системе. Она совершенно по-другому идет.

Будут разочарования. Но будут и очень интересные истории успехов, которые будут вдохновлять коллег из других университетов. Мне кажется, что так жить гораздо интереснее.