Тонкий мир: школа как призвание
Интервью с основателем и директором школы «Ника» Ириной Александровной Рублевой
Школа «Ника» - одна из крупнейших частных школ Москвы. Основанная в 1995 году, сегодня школа состоит из пяти отделений, в которых обучаются почти 1200 детей. Школа входит в топ-30 лучших частных школ Москвы по версии Forbes.
У вашей школы юбилей – 25 лет, все это время вы прошли вместе с «Никой», оставаясь ее бессменным директором. Сильно ли изменилась сфера частного школьного образования за эти годы?
В 1995 году у бизнеса не было интереса к школам, это было жесткое время, когда все всё продавали и перепродавали. Мы, наоборот, создавали школу совершенно не для того, чтобы на ней зарабатывать. В то время мы сталкивались с большим недоверием и непониманием со стороны родителей: многие думали, что если они платят за школу, то могут диктовать, что и как школа должна делать, считали, что любые оценки поставят – только плати. Мы годами разрушали эти стереотипы, для нас это была настоящая борьба.
Сейчас, наоборот, появляется много школ, нацеленных на извлечение прибыли, которыми управляют бизнесмены, а не люди, профессионально разбирающиеся в образовании. На мой взгляд, школа не должна быть бизнесом с большими деньгами. Все решения, которые здесь принимаются, должны диктоваться пользой для детей, а не соображениями финансовой выгоды.
Мы берем ответственность за дальнейшее развитие ребенка, независимо от того, сколько времени он провел в нашей школе – год, два или десять. Если в будущем он пойдет не туда и не так, в этом будет доля моей вины. Школа – это очень тонкий мир взаимоотношений, где не должно быть наигранности и фальши, дети тонко чувствуют неискренность. Я до сих пор с восхищением смотрю на учителей, потому что стоять у доски, сопровождать детей на их пути к взрослению – это настоящее чудо. И этот тонкий мир очень легко сломать, если начать диктовать, что и как нужно делать, игнорировать индивидуальные особенности детей в угоду модным тенденциям и прибыли.
Сейчас в Москве осталось очень мало классических авторских школ, которые вкладывают всю душу в свое дело. Многие просто устали совершать ежедневные подвиги, пытаясь вписаться в жесткие государственные требования и при этом не потерять детство.
В 1995 году у бизнеса не было интереса к школам, это было жесткое время, когда все всё продавали и перепродавали. Мы, наоборот, создавали школу совершенно не для того, чтобы на ней зарабатывать. В то время мы сталкивались с большим недоверием и непониманием со стороны родителей: многие думали, что если они платят за школу, то могут диктовать, что и как школа должна делать, считали, что любые оценки поставят – только плати. Мы годами разрушали эти стереотипы, для нас это была настоящая борьба.
Сейчас, наоборот, появляется много школ, нацеленных на извлечение прибыли, которыми управляют бизнесмены, а не люди, профессионально разбирающиеся в образовании. На мой взгляд, школа не должна быть бизнесом с большими деньгами. Все решения, которые здесь принимаются, должны диктоваться пользой для детей, а не соображениями финансовой выгоды.
Мы берем ответственность за дальнейшее развитие ребенка, независимо от того, сколько времени он провел в нашей школе – год, два или десять. Если в будущем он пойдет не туда и не так, в этом будет доля моей вины. Школа – это очень тонкий мир взаимоотношений, где не должно быть наигранности и фальши, дети тонко чувствуют неискренность. Я до сих пор с восхищением смотрю на учителей, потому что стоять у доски, сопровождать детей на их пути к взрослению – это настоящее чудо. И этот тонкий мир очень легко сломать, если начать диктовать, что и как нужно делать, игнорировать индивидуальные особенности детей в угоду модным тенденциям и прибыли.
Сейчас в Москве осталось очень мало классических авторских школ, которые вкладывают всю душу в свое дело. Многие просто устали совершать ежедневные подвиги, пытаясь вписаться в жесткие государственные требования и при этом не потерять детство.
Почему школа называется «Ника»?
История такова: я пришла работать в чужую частную школу психологом, где собственники смотрели на нее с точки зрения бизнеса и пытались понять, может ли это предприятие производить для них прибыль. Когда основательница поняла, что школа - это много мороки и никакой прибыли, она сказала: «Я закрываюсь». А у нас уже собрался коллектив, учились дети, были общие цели. Помню, как ко мне пришли мои коллеги, молодые девчонки, и говорят: «Мы верим в Вас, Вы сделаете школу». И мы стали делать школу. Для регистрации нужно было придумать название. Если бы у школы был важный и амбициозный инвестор, он бы, наверное, пришел с громким и длинным названием. А мы сели с детьми за чашкой чая, и я спросила: «А как бы вы назвали школу?». Дети в один голос закричали: «Ника-Ника!» (тогда это было популярным названием, оно часто мелькало в рекламе по телевизору). Мы подумали, что, если вырастем в большую школу, переименуем ее, чтобы звучало престижно. Но название прижилось, выросло много поколений «никовцев», старые бренды из рекламы забылись, а школа стала огромным сообществом учеников, учителей, выпускников, объединенных под этим именем – «Ника».
История такова: я пришла работать в чужую частную школу психологом, где собственники смотрели на нее с точки зрения бизнеса и пытались понять, может ли это предприятие производить для них прибыль. Когда основательница поняла, что школа - это много мороки и никакой прибыли, она сказала: «Я закрываюсь». А у нас уже собрался коллектив, учились дети, были общие цели. Помню, как ко мне пришли мои коллеги, молодые девчонки, и говорят: «Мы верим в Вас, Вы сделаете школу». И мы стали делать школу. Для регистрации нужно было придумать название. Если бы у школы был важный и амбициозный инвестор, он бы, наверное, пришел с громким и длинным названием. А мы сели с детьми за чашкой чая, и я спросила: «А как бы вы назвали школу?». Дети в один голос закричали: «Ника-Ника!» (тогда это было популярным названием, оно часто мелькало в рекламе по телевизору). Мы подумали, что, если вырастем в большую школу, переименуем ее, чтобы звучало престижно. Но название прижилось, выросло много поколений «никовцев», старые бренды из рекламы забылись, а школа стала огромным сообществом учеников, учителей, выпускников, объединенных под этим именем – «Ника».
Почему школа называется «Ника»?
История такова: я пришла работать в чужую частную школу психологом, где собственники смотрели на нее с точки зрения бизнеса и пытались понять, может ли это предприятие производить для них прибыль. Когда основательница поняла, что школа - это много мороки и никакой прибыли, она сказала: «Я закрываюсь». А у нас уже собрался коллектив, учились дети, были общие цели. Помню, как ко мне пришли мои коллеги, молодые девчонки, и говорят: «Мы верим в Вас, Вы сделаете школу». И мы стали делать школу. Для регистрации нужно было придумать название. Если бы у школы был важный и амбициозный инвестор, он бы, наверное, пришел с громким и длинным названием. А мы сели с детьми за чашкой чая, и я спросила: «А как бы вы назвали школу?». Дети в один голос закричали: «Ника-Ника!» (тогда это было популярным названием, оно часто мелькало в рекламе по телевизору). Мы подумали, что, если вырастем в большую школу, переименуем ее, чтобы звучало престижно. Но название прижилось, выросло много поколений «никовцев», старые бренды из рекламы забылись, а школа стала огромным сообществом учеников, учителей, выпускников, объединенных под этим именем – «Ника».
История такова: я пришла работать в чужую частную школу психологом, где собственники смотрели на нее с точки зрения бизнеса и пытались понять, может ли это предприятие производить для них прибыль. Когда основательница поняла, что школа - это много мороки и никакой прибыли, она сказала: «Я закрываюсь». А у нас уже собрался коллектив, учились дети, были общие цели. Помню, как ко мне пришли мои коллеги, молодые девчонки, и говорят: «Мы верим в Вас, Вы сделаете школу». И мы стали делать школу. Для регистрации нужно было придумать название. Если бы у школы был важный и амбициозный инвестор, он бы, наверное, пришел с громким и длинным названием. А мы сели с детьми за чашкой чая, и я спросила: «А как бы вы назвали школу?». Дети в один голос закричали: «Ника-Ника!» (тогда это было популярным названием, оно часто мелькало в рекламе по телевизору). Мы подумали, что, если вырастем в большую школу, переименуем ее, чтобы звучало престижно. Но название прижилось, выросло много поколений «никовцев», старые бренды из рекламы забылись, а школа стала огромным сообществом учеников, учителей, выпускников, объединенных под этим именем – «Ника».
В чем вы видите минусы системы среднего образования в России?
Я, возможно, скажу крамолу. В Москве сейчас очень много хорошо оборудованных, современных, красивых школ. Но важен не только декоративный облик, намного важнее наполнение. Для нас сейчас открыты все лучшие мировые практики, мы можем сравнивать, смотреть, где-то гордиться своим качественным академичным образованием, а в каких-то моментах должны признать, что мы проигрываем и над этим важно работать.
В настоящее время частные школы разрознены - нет совместной работы в интересах детей. Вот, например, есть ученик, который хочет изучать португальский, а в другой школе – еще двое. Школы могли бы объединить усилия и организовать уроки португальского для этих ребят, как это, например, происходит в Германии, но у нас так не принято.
Рейтинговая история абсолютно не честна (ред. – рейтинг школ Департамента Образования Москвы). По прогнозу в этом году у нас из 60 выпускников почти половина - золотые медалисты, в прошлом году почти 70% детей стали 220-балльниками на ЕГЭ. Но рейтинг построен так, что он учитывает количественные, а не качественные показатели.
В культ возведены «Всероссы» (ред. – Всероссийская Олимпиада Школьников) и идет настоящая «перекупка голов» сильных детей, когда школы правдами и неправдами пытаются переманить к себе сильных учеников. Ребенок «спрофилировался» на общественные науки и часами напролет занимается только подготовкой к Олимпиаде. А как же русский язык, литература, математика? А как же сообщество? Зачем вырывать ребенка 9, 10, 11 класса из жизни, лишать его общения со сверстниками и полноценного образования ради того, чтобы школа получила победителя Всеросса? Проходят года и десятилетия, а эти игры не заканчиваются.
Из детей пытаются выжать максимальные результаты, у них колоссальные перегрузки, они должны сдавать такие тесты, что даже преподаватель или кандидат наук не может сдать их на 100%. Для чего это? Это же разочаровывает ребенка, который «пахал», а потом получает задание, которое не решается с первого раза.
Школа должна быть про другое.
Я, возможно, скажу крамолу. В Москве сейчас очень много хорошо оборудованных, современных, красивых школ. Но важен не только декоративный облик, намного важнее наполнение. Для нас сейчас открыты все лучшие мировые практики, мы можем сравнивать, смотреть, где-то гордиться своим качественным академичным образованием, а в каких-то моментах должны признать, что мы проигрываем и над этим важно работать.
В настоящее время частные школы разрознены - нет совместной работы в интересах детей. Вот, например, есть ученик, который хочет изучать португальский, а в другой школе – еще двое. Школы могли бы объединить усилия и организовать уроки португальского для этих ребят, как это, например, происходит в Германии, но у нас так не принято.
Рейтинговая история абсолютно не честна (ред. – рейтинг школ Департамента Образования Москвы). По прогнозу в этом году у нас из 60 выпускников почти половина - золотые медалисты, в прошлом году почти 70% детей стали 220-балльниками на ЕГЭ. Но рейтинг построен так, что он учитывает количественные, а не качественные показатели.
В культ возведены «Всероссы» (ред. – Всероссийская Олимпиада Школьников) и идет настоящая «перекупка голов» сильных детей, когда школы правдами и неправдами пытаются переманить к себе сильных учеников. Ребенок «спрофилировался» на общественные науки и часами напролет занимается только подготовкой к Олимпиаде. А как же русский язык, литература, математика? А как же сообщество? Зачем вырывать ребенка 9, 10, 11 класса из жизни, лишать его общения со сверстниками и полноценного образования ради того, чтобы школа получила победителя Всеросса? Проходят года и десятилетия, а эти игры не заканчиваются.
Из детей пытаются выжать максимальные результаты, у них колоссальные перегрузки, они должны сдавать такие тесты, что даже преподаватель или кандидат наук не может сдать их на 100%. Для чего это? Это же разочаровывает ребенка, который «пахал», а потом получает задание, которое не решается с первого раза.
Школа должна быть про другое.
Какой должна быть школа?
Школа должна думать о детях, а не о баллах на тесте. Нужно каждому ребенку дать возможность развиваться в собственном ритме и направлении, не «ломая» его. Ребенок должен принимать себя, понимать свои сильные и слабые стороны. И, кстати, не все слабые стороны нужно обязательно исправлять, иногда достаточно их просто знать и учитывать. Я видела школы в Арабских Эмиратах, где интегрируются дети с расстройствами аутического спектра. Я смотрела на этих людей и хотела того же в наших школах: такого же отношения, подхода, когда нет ничего искусственного, и каждому ребенку искренне рады, такому, какой он есть.
Ученик также должен понимать, что школа – это работа и у него есть обязательства и ответственность. Школа, в свою очередь, должна предлагать хороший классический академизм, специальный инструментарий для индивидуализации обучения и современные знания.
Мы пытаемся ввести больше практики, устраиваем специальные программы, когда можно «попробовать» профессию: от банковской сферы и печатного бизнеса до производства. Мы помогаем детям понять, что им близко, что нравится.
Многие вещи мы не можем дать в том виде, в котором хотели бы, из-за формальных ограничений, требований государственных стандартов. Мы «выкручиваемся» за счет профильного обучения, индивидуальной образовательной программы, маленьких классов, за счет того, что помимо 4 профилей делаем подпрофили. Уже с пятого класса, дети могут ходить по профильным кружкам, исследовать куда они хотят двигаться дальше.
У нас есть тьютор в классе, который смотрит что происходит с ребенком, где ему надо помочь, где он заблуждается, где стесняется лишний раз пойти поговорить с учителем, если что-то не получается. Наши тьюторы работают полный день, все время находятся с классом, видят все происходящие процессы. Благодаря этой системе, ребенок имеет возможность не потерять свой академизм – у нас очень высокие результаты ЕГЭ и ОГЭ – и одновременно углубленно изучать те предметы, которые ему интересы. Например, если старшеклассник хочет выбрать специализированный биологический профиль биотехнического направления, у нас вся школа, все учителя будут работать на этого ребенка. У него будет своя индивидуальная программа, мы придумаем, где можно подсократить объем материала, чтобы ученику хватило ресурса освоить полный перечень предметов без потери качества. Нам важно помочь ребенку развить его таланты, но не перегрузить, потому что кроме уроков он в школе проживает очень значимую часть своей жизни: здесь общение, любовь, дружба.
Школа должна думать о детях, а не о баллах на тесте. Нужно каждому ребенку дать возможность развиваться в собственном ритме и направлении, не «ломая» его. Ребенок должен принимать себя, понимать свои сильные и слабые стороны. И, кстати, не все слабые стороны нужно обязательно исправлять, иногда достаточно их просто знать и учитывать. Я видела школы в Арабских Эмиратах, где интегрируются дети с расстройствами аутического спектра. Я смотрела на этих людей и хотела того же в наших школах: такого же отношения, подхода, когда нет ничего искусственного, и каждому ребенку искренне рады, такому, какой он есть.
Ученик также должен понимать, что школа – это работа и у него есть обязательства и ответственность. Школа, в свою очередь, должна предлагать хороший классический академизм, специальный инструментарий для индивидуализации обучения и современные знания.
Мы пытаемся ввести больше практики, устраиваем специальные программы, когда можно «попробовать» профессию: от банковской сферы и печатного бизнеса до производства. Мы помогаем детям понять, что им близко, что нравится.
Многие вещи мы не можем дать в том виде, в котором хотели бы, из-за формальных ограничений, требований государственных стандартов. Мы «выкручиваемся» за счет профильного обучения, индивидуальной образовательной программы, маленьких классов, за счет того, что помимо 4 профилей делаем подпрофили. Уже с пятого класса, дети могут ходить по профильным кружкам, исследовать куда они хотят двигаться дальше.
У нас есть тьютор в классе, который смотрит что происходит с ребенком, где ему надо помочь, где он заблуждается, где стесняется лишний раз пойти поговорить с учителем, если что-то не получается. Наши тьюторы работают полный день, все время находятся с классом, видят все происходящие процессы. Благодаря этой системе, ребенок имеет возможность не потерять свой академизм – у нас очень высокие результаты ЕГЭ и ОГЭ – и одновременно углубленно изучать те предметы, которые ему интересы. Например, если старшеклассник хочет выбрать специализированный биологический профиль биотехнического направления, у нас вся школа, все учителя будут работать на этого ребенка. У него будет своя индивидуальная программа, мы придумаем, где можно подсократить объем материала, чтобы ученику хватило ресурса освоить полный перечень предметов без потери качества. Нам важно помочь ребенку развить его таланты, но не перегрузить, потому что кроме уроков он в школе проживает очень значимую часть своей жизни: здесь общение, любовь, дружба.
Как поменялись ученики? Каким вы видите новое поколение?
Каждое поколение, конечно, сильно отличается от предыдущего. Более того, есть существенные различия между нынешними 10 и 11 классами. Если сравнивать с поколением 1990-х, то современные школьники не такие жесткие и они по-своему решают вопрос отцов и детей: раньше дети старались быть похожими на родителей, сейчас они идут собственным путем.
Я замечаю, что новое поколение более упорное, они не бросают дело на полпути и очень серьезно относятся к своим убеждениям. Вот мы говорим об экологических системах, переработке мусора. Поколение родителей с удовольствием поиграется: сдаст батарейки, принесет макулатуру, могут между собой посоревноваться, кто принес больше. Но это будет разовым действием. Новое поколение относится к вопросу очень серьезно и не останавливается. Если они чем-то занялись, то будут заниматься долго и серьезно. Наши ученики помогают домам престарелых (пишут бабушкам письма, собирают посылки), ездят в интернаты, помогают животным. И они это делают сами, потому что для них это важно.
Они добрее и в целом проще относятся к жизни. Не удалось – ладно, попробую еще раз. В этом есть и отрицательная сторона – их сложнее мотивировать на обучение, движение.
Современному поколению детей не так важны бренды, как несколько лет назад, им важнее удобство вещей. У них нет пиетета перед зарубежным образованием. Они начинают оценивать, насколько что-то хорошо или плохо. Сейчас дети умеют отстаивать свою позицию и знают, чего хотят, им не так просто навязать чужое мнение.
Я люблю это поколение, хотя и предыдущих выпускников никогда не забуду – им было тяжелее, время было жестче.
Каждое поколение, конечно, сильно отличается от предыдущего. Более того, есть существенные различия между нынешними 10 и 11 классами. Если сравнивать с поколением 1990-х, то современные школьники не такие жесткие и они по-своему решают вопрос отцов и детей: раньше дети старались быть похожими на родителей, сейчас они идут собственным путем.
Я замечаю, что новое поколение более упорное, они не бросают дело на полпути и очень серьезно относятся к своим убеждениям. Вот мы говорим об экологических системах, переработке мусора. Поколение родителей с удовольствием поиграется: сдаст батарейки, принесет макулатуру, могут между собой посоревноваться, кто принес больше. Но это будет разовым действием. Новое поколение относится к вопросу очень серьезно и не останавливается. Если они чем-то занялись, то будут заниматься долго и серьезно. Наши ученики помогают домам престарелых (пишут бабушкам письма, собирают посылки), ездят в интернаты, помогают животным. И они это делают сами, потому что для них это важно.
Они добрее и в целом проще относятся к жизни. Не удалось – ладно, попробую еще раз. В этом есть и отрицательная сторона – их сложнее мотивировать на обучение, движение.
Современному поколению детей не так важны бренды, как несколько лет назад, им важнее удобство вещей. У них нет пиетета перед зарубежным образованием. Они начинают оценивать, насколько что-то хорошо или плохо. Сейчас дети умеют отстаивать свою позицию и знают, чего хотят, им не так просто навязать чужое мнение.
Я люблю это поколение, хотя и предыдущих выпускников никогда не забуду – им было тяжелее, время было жестче.
Вы говорили, что есть целое сообщество «никовцев». Какие они – выпускники «Ники»?
Нам не все равно, кого мы учим. Поскольку мы не стремимся к прибыли, «Ника» - недорогая школа и у нас нет проблем с набором учеников. Мы можем себе позволить отбирать детей.
Мы не берем тех, кто не хочет учиться. Нам важно, чтобы наше сообщество оставалось дружественным, открытым, ориентированным на развитие. Наши ученики хотят не просто учиться, а комфортно учиться друг с другом, поэтому мы расстаемся с детьми, которые настроены на разрушение, на унижение других. Мы просто говорим: «Мы тебя любим и уважаем, но ты не с нами».
Они все услышаны, они имеют право на свою точку зрения, они могут быть не согласны. Нам удалось найти эту тонкую грань. Я смотрю на наших учеников: они идут по школе и улыбаются, они с радостью здороваются, им тут хорошо и это чувствуется. А на уроках они работают, они понимают, что они здесь для того, чтобы учиться.
Наши выпускники современные, хорошо обученные, знают, чего хотят в этой жизни, умеют вести себе в обществе. Абсолютно все они уверены в себе, у них есть свое мнение и они его не стесняются высказывать, умеют выступать, участвовать в конференциях, вести дебаты. Мы учим этому с первого класса. В нашей школе дети принимают реальные решения: как мы будем отмечать праздники, какие тематические мероприятия будем устраивать, они сами выбирают президента школы.
Для меня выпускной – это каждый раз новый этап жизни. Я праздную с детьми, радуюсь вместе с ними, а потом приезжаю домой и реву. С одной стороны, это грусть, потому что все, что было, вложили в своих учеников и теперь время с ними расставаться. С другой – я в этом вижу свое предназначение, верю, что это мой вклад в будущее – воспитывать этих прекрасных, самодостаточных, счастливых людей.
Нам не все равно, кого мы учим. Поскольку мы не стремимся к прибыли, «Ника» - недорогая школа и у нас нет проблем с набором учеников. Мы можем себе позволить отбирать детей.
Мы не берем тех, кто не хочет учиться. Нам важно, чтобы наше сообщество оставалось дружественным, открытым, ориентированным на развитие. Наши ученики хотят не просто учиться, а комфортно учиться друг с другом, поэтому мы расстаемся с детьми, которые настроены на разрушение, на унижение других. Мы просто говорим: «Мы тебя любим и уважаем, но ты не с нами».
Они все услышаны, они имеют право на свою точку зрения, они могут быть не согласны. Нам удалось найти эту тонкую грань. Я смотрю на наших учеников: они идут по школе и улыбаются, они с радостью здороваются, им тут хорошо и это чувствуется. А на уроках они работают, они понимают, что они здесь для того, чтобы учиться.
Наши выпускники современные, хорошо обученные, знают, чего хотят в этой жизни, умеют вести себе в обществе. Абсолютно все они уверены в себе, у них есть свое мнение и они его не стесняются высказывать, умеют выступать, участвовать в конференциях, вести дебаты. Мы учим этому с первого класса. В нашей школе дети принимают реальные решения: как мы будем отмечать праздники, какие тематические мероприятия будем устраивать, они сами выбирают президента школы.
Для меня выпускной – это каждый раз новый этап жизни. Я праздную с детьми, радуюсь вместе с ними, а потом приезжаю домой и реву. С одной стороны, это грусть, потому что все, что было, вложили в своих учеников и теперь время с ними расставаться. С другой – я в этом вижу свое предназначение, верю, что это мой вклад в будущее – воспитывать этих прекрасных, самодостаточных, счастливых людей.
Школа «НИКА» основана в 1995-м году. Ученики регулярно участвуют в российских и международных конкурсах, олимпиадах, фестивалях и конференциях. Школа активно взаимодействует с международными культурно-просветительскими организациями. В школе модно и престижно быть интеллектуалом, уметь аргументированно обосновывать свою позицию, владеть информацией и уметь с ней работать.
В школе 1164 ученика, обучение проходит по программе ФГОС с 1 по 11 классы, также есть дошкольное образование
Официальный сайт: nounika.mskobr.ru
Адреса:
Москва, ул. Малая Юшуньская, д.4,
Москва ул. Каховка, д. 33 к.2,
Москва, ул. Азовская д. 25 к.4,
Новая Москва, СП Краснопахорское, с. Красное,
Новая Москва, СП Краснопахорское , с. Красная Пахра, ул. Ясная.
В школе 1164 ученика, обучение проходит по программе ФГОС с 1 по 11 классы, также есть дошкольное образование
Официальный сайт: nounika.mskobr.ru
Адреса:
Москва, ул. Малая Юшуньская, д.4,
Москва ул. Каховка, д. 33 к.2,
Москва, ул. Азовская д. 25 к.4,
Новая Москва, СП Краснопахорское, с. Красное,
Новая Москва, СП Краснопахорское , с. Красная Пахра, ул. Ясная.
18 февраля / 2021
#ПАРТНЕРСКИЙ_МАТЕРИАЛ
#ПАРТНЕРСКИЙ_МАТЕРИАЛ
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
Будьте в курсе!
Получайте актуальную информацию о мероприятиях и новых материалах об образовании от Forbes Education.
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих персональных данных согласно 152-ФЗ. Подробнее