«Ценность академических знаний без личностного развития очень мала»: чем живут сельские школы России

По данным исследования НИУ ВШЭ, в России около 40 тысяч общеобразовательных школ. Более половины из них находятся за пределами развитой городской среды. Большая часть сельских школ – государственные (их более 22 тысяч), частных – около 90. Несмотря на то, что за последние 20 лет число сельских школ сократилось вдвое, учеба в селах продолжается и держится на инициативных людях, которые стремятся улучшить жизнь детей в глубинке.

Проблемы сельских школ можно заметить невооруженным глазом: покосившиеся здания, старая мебель, отсутствие удобных туалетов и падающие потолки — все это уже даже стало мемами (хотя, конечно, смешного мало). По данным исследований ВШЭ, более 4 тысяч школ требуют капитального ремонта, 300 – официально находятся в аварийном состоянии, в 15% школ нет теплого туалета, а в 13% – канализации, около половины учреждений оказались недоступны для маломобильных учеников и примерно 15% сельских школ — все еще деревянные, что часто небезопасно: например, 4 сентября 2022 года сгорела одна из таких школ, пострадавших, к счастью, нет.

Кроме того, опыт пандемии актуализировал недостаточную оснащенность сельских школ Интернетом: две трети из них остались без сети с рабочей скоростью. В России реализуется проект цифровизации средних школ, но он предписывает лишь то, что Интернет должен быть доведен до села, а кто будет подводить его к школе — не уточняется.

В образовательном процессе тоже есть свои проблемы. О одной стороны, учащиеся сельских школ менее заинтересованы в получении полного среднего образования, чем их сверстники в городе: после 9 класса остается 41% учеников против 56%. Получается, что большая доля школ России выпускает меньшую долю людей с полным средним образованием — тех, кто окончил 11 класс. «С 9 класса в сельских школах нет учеников. У них нет высшего образования, нет доступности к научным центрам. Все это ведет к гуманитарной катастрофе: нет образования, нет работы, следовательно, некоторые скатываются в преступный мир», — рассказывает учредитель благотворительного фонда «Село» Евгения Тюрикова. Впрочем, доля продолжающих обучение сильно зависит от региона: в Волгоградской области идут в старшую школу менее трети учеников, в то время как в Якутии — более 75%. Но при этом сухая статистика не всегда показывает истинное положение дел. К примеру, Наталья Глухих, заведующая филиала школы в селе Гололобовка Тамбовской области и по совместительству учительница математики, рассказала: «В среднем, у нас 60% учеников идут в 10-11 классы, но это понятие расплывчатое, потому что когда-то идет целый класс, а когда-то половина. Например, в прошлом году у нас целый класс перешел в десятый, а в этом – 30% учеников, а в следующем году снова собирается целый класс». Она добавляет, что в их школе «маленькие классы, по 2-3 человека».

С другой стороны, Марина Матросова, учительница географии в поселке Линёво Новосибирской области, рассказывает, что среди детей встречается и низкая социальная мотивация: «Есть дети, которые не хотели бы оставаться [в поселке], хотели бы получить хорошее образование и уехать, но есть дети, которые живут с неким фатальным предназначением остаться и работать на заводе. И я стараюсь работать с такими детьми и именно их привлекаю в свою внеурочную деятельность, чтобы показать мир вне поселка: какие есть еще возможности, профессии и пути дальнейшей жизни. Чтобы у каждого из них был выбор, чтобы они были авторами своей жизни. И если они решат остаться — это тоже будет выбор».

Более того, низкая мотивация присутствует и у учителей: помимо условий труда свою роль играет и невысокая заработная плата. «Мы можем возлагать на систему образования большие надежды, но пока учитель не будет получать достаточно средств, пока его доход не будет соответствовать среднему уровню, то это будет строительство высотных зданий без фундамента», — считает основатель фонда «Эмпатия» Михаил Шелков (F59). На системных финансовых проблемах акцентирует внимание и Алёна Маркович, исполнительный директор фонда «Новый учитель» и соосновательница программы «Учитель для России»: «От сельских школ система управления требует того же самого, что и от крупных городских без учета того, что у сельской школы, как правило, гораздо меньше ресурсов (финансирование устроено по подушевому принципу, и если детей на селе мало, то и денег школа получает мало, есть повышающие коэффициенты для сельских школ, но они не компенсируют возникающий разрыв в ресурсах). Например, чтобы ввести в школе новую обязательную должность советника по воспитанию, школе приходится отказаться от единственной ставки завуча».

Отсюда вытекает проблема некомплектности школ. Так Маркович комментирует особенности кадровой политики: «Основная проблема сельских школ — как и многих школ вообще – это сложности с привлечением мотивированных и компетентных учителей. В сельской местности эта общая для страны проблема осложняется тем, что сёла в принципе сталкиваются с большим оттоком людей, и им вдвойне сложно привлекать для работы новых специалистов. Как следствие, учителя берут на себя непосильную для качественной работы нагрузку, часто ведут уроки по непрофильным для себя предметам. При этом задач у сельской школы часто гораздо больше, чем у городской: здесь все дополнительное образование, досуг детей, да часто и досуг взрослых завязан на школе — это важное место для всех живущих в селе».

Кадровый дефицит преподавательского состава в селах составляет около 60%, поэтому некоторым учителям приходится вести смежные дисциплины. «В регионах чаще, чем в городах-миллионниках, учителя берут несколько ставок одновременно, зарабатывают репетиторством. Такая нагрузка изо дня в день приводит к тому, что усталость уже не дает возможности видеть в ученике именно человека, а не функцию», — считает Шелков, а также добавляет: «По моему глубокому убеждению, именно учитель, не ученик, — главный элемент системы образования. И забота об учителях должна быть фокусом».

В крупных городах — большой выбор школ: разные стили управления, методы и методики преподавания, широкий спектр заведений с разнообразными углубленными программами. В таких условиях семьям проще найти учебное заведение, соответствующее их ожиданиям и мировоззрению. Однако в селе зачастую школа одна, и при этом она должна соответствовать не только культурным особенностям местности, но и ценностям самых разных семей. Выработать какой-то особый набор моральных установок — значит либо загнать школу в рамки и перестать удовлетворять запросы отдельных групп, либо размыть их значимость, поэтому сельские школы стараются ориентироваться на общечеловеческие, универсальные ценности, которые помогут любому школьнику и в текущем образовании, и в будущем.

«Безоговорочно — это открытость и честность. Честность по отношению не только друг к другу, а по отношению к самому себе. Очень сложно это воспитать, и вообще даже зрелому человеку трудно перейти эту грань», — делится Тюрикова. Об открытости, но с позиции взаимопомощи и взаимоуважения, рассказывает и Анна Суханова, кандидат биологических наук и участница программы «Учитель для России», преподаватель биологии и химии. Говоря о ключевых ценностях своей Ближнепесоченской школы городского округа Выкса, она отмечает: «Дети очень открыты, они рады предложить помощь. Например, я сегодня несла небольшой сундучок из кабинета в кабинет, и один мальчик из коррекционного класса предложил мне помочь. Так что эта ценность — готовность помочь, — мне кажется, очень важна. Во мне, во всяком случае, это откликается».

Хотя в большинстве случаев наши собеседники не говорили о ценности академических знаний, есть учителя и руководители, которые последовательно отстаивают их в сельских школах. «Наша школа направлена на развитие академической успешности через развитие личности ребенка. Мы в школе хотели бы развить академическую успешность и помочь каждому ребенку этого достигнуть», – делится Матросова. Она подчеркивает, что ценности знаний и личности находятся наравне. Однако Суханова конкретизировала: «Ценность академических знаний без личностного развития очень мала. Как говорится, 1 — это личность, припишите рядом с единицей 0 — это образование, ещё 0 — это спортивные достижения и так далее. Если все хорошо, получается 100, но если мы уберем единичку, уберем личность, то все превратится в прах».

«Мы транслируем детям ценности важности образования, развития, обучения новому, говорим, что они не должны останавливаться на достигнутом, что можно постоянно идти вперед и не бояться что-то менять в своей жизни, – рассказывает Глухих, – Если в городских школах ребенок может выбрать школу, где ценится либо академизм, либо спорт, творческие навыки и т.д., то сельская школа должна учитывать все сразу. Поэтому, конечно, мы должны работать над академическими знаниями. У нас есть масса детей, которые хотят поступать в вузы, чтобы выбраться из села, поэтому они делают большой упор на учебу».

Если кому-то тяжело будет сказать, что главная задача сельских учителей – активное развитие академических знаний, подготовка олимпиадников и стобалльников, то отрицать важность расширения кругозора никто не станет. Евгения Тюрикова подчеркивает, что люди, которые никогда не выезжали из села, не могут сказать, что хотят: например, они не знают, любят ли театр, они в нем не были.

Алена Маркович рассказывает: «По опыту работы наших участников, мы знаем, что дети в селе часто чувствуют себя оторванными от большого мира — очень редко или вообще никогда не выезжают в ближайшие райцентры, где есть возможность сходить в театр, музей, получить какой-то новый опыт. Родители часто работают вахтовым способом за пределами села, и дети живут с бабушками-дедушками или предоставлены самим себе».

Так, образование, получаемое в школе, становится ключом к большому миру, а приоритетом учителя — развитие кругозора ученика и, как следствие, попытка заинтересовать самыми разными проявлениями жизни. Ту же миссию преследуют и педагоги в больших городах, но в условиях сравнительной насыщенности, разнообразия жизни подобная просветительская роль учителя упрощается, в то время как в селе — это трудная и жизненно необходимая деятельность. Таким образом, учитель все больше принимает на себя роль наставника.

Это подтверждают и сами учителя, например, Анна Суханова, видит себя в первую очередь как «безопасного и ответственного взрослого». Она объясняет: «Это значит, что ты сам не причиняешь вреда ребенку и защищаешь его от вреда. И вред здесь, разумеется, не только физический, но и психологический. И это принятие на себя ответственности за эмоциональное благополучие в классе, за качество обучения». Вторая роль, по ее словам, — организаторская: «Мне нужно организовать образовательный процесс так, чтобы они хотели находить знания сами и учились этому. Да, не всегда это получается, и тогда я становлюсь "говорящей головой", но я стараюсь, чтобы это не занимало основное время обучения».

Представители администрации придерживаются аналогичных взглядов. «Как учитель я стараюсь быть наставником и помощником. На уроках я стараюсь не доносить материал или что-то излагать, а стараюсь, чтобы дети сами шли к правильным ответам. Как заведующая тоже, скорее, выступаю как наставник: пытаюсь направить их в нужное русло, когда они не понимают, куда им двигаться дальше», делится своим видением Наталья Глухих.

И, конечно, учителя — это те люди, которые стремятся заинтересовать детей. Так, Марина Матросова назвала свою роль «ретранслятором информации»: «Есть определенный круг сухой академической информации, которую они должны получить, но чтобы их заинтересовать – особенно географией, которая в глазах многих не является каким-то особенно важным предметом, — я преобразовываю информацию во что-то увлекательное, чтобы заинтересовать и побудить детей изучать темы и вопросы дальше по собственной инициативе».

Что же касается миссии, то Тюрикова ее видит в том, чтобы подготовить учеников к будущему труду: «Мы даем то, с чем ученик может выйти в мир, и то, что точно ему пригодится. Он сможет остаться в селе и зарабатывать себе на жизнь, сможет путешествовать и тоже зарабатывать себе на жизнь. То есть, мы даем что-то прикладное». О том же рассказала и Глухих: «Думаю, стоит учить детей зарабатывать. Так как мы находимся в сельской местности, наш учитель технологии учит детей заниматься сельским хозяйством, например, уходу за садом».

Как и в любой школе, в сельской есть место педагогическим экспериментам. Учителя стараются сделать занятия незабываемыми. «Однажды ученики в виде квеста решали задачи по генетике. Им нужно было найти все значения, вбить в компьютер результаты, и тогда им открывалась подсказка, где в классе спрятана награда. Даже не самые преуспевающие ребята пытались отгадать код. Правда, одна из команд последнюю задачку так и не решила. Один молодой человек пытался методом подбора найти ответ, но потом я говорю: "Подбором очень долго… Легче задачу решить". И тогда он попросил взять задачу домой. Для ребенка оказалась важна внутренняя мотивация. В итоге они нашли ответ. Сам момент, когда парень со светлой головой, но основной нарушитель дисциплины, попросил задачу домой… мне было очень приятно в тот момент», – делится своим опытом учитель биологии и химии Суханова.

В сельской школе встречаются активности, которые сложно представить учащимся городов-миллионников. «Помимо уроков географии я веду туристический клуб, — рассказывает Матросова. — Если дети помладше, мы ходим в походы на один день к горам или в лес, а если постарше – с ночевкой или на водные сплавы. Например, у нас есть путешествие на четыре дня. Мы сплавляемся на рафте, готовим в полевых условиях пищу, ставим палатки, ночуем на природе и потом опять сплавляемся. И это маршрут примерно на 70 километров. И нас всегда сопровождают профессиональные инструкторы от станции туризма, обеспечивают безопасность». Марина призналась, что для нее такие походы были в новинку, но взаимная поддержка в коллективе помогла ей справиться с волнением. На вопрос о том, почему этот кружок вообще возник, учительница ответила: «Дети после уроков собирались у меня в кабинете, мы устраивали чаепития, разговоры, играли в настольные игры. Так это потихоньку превратилось в традицию. Оказалось, что у нас с ними довольно много общих интересов: мы обсуждали музыку, сериалы, аниме, которые нам всем нравятся, делились тем, что нас увлекает, планировали совместные поездки, обсуждали, что происходит в поселке и так далее. И тогда я поняла, что у детей очень много энергии, которую нужно куда-то направить. И поскольку в том году я пробовала все новое для себя, то и в этот раз решила попробовать. В этом меня поддержали и родители, которые доверили мне детей, и директор школы. Но, мне кажется, мне было труднее, чем детям [Смеется.]».

Логичным кажется и то, что у детей в сельской местности интересы корректируются внешней средой. «Судя по своему предмету и по фестивалю проектов прошлого года, самой популярной темой была экология, потому что в Сибири, в частности в нашем районе, очень развита промышленность, добыча угля и так далее, и у нас есть проблемы экологические, которые волнуют наших детей. Они делают очень много проектов на эту тему», – рассказывает Матросова. Внеклассная активность может быть плотно связана с селом: «Село небольшое, соответственно, мы взаимодействуем и с клубом, и с сельской библиотекой, и с сельскохозяйственным предприятием (мы ходим к ним на экскурсии), организуем праздники, мероприятия для жителей села. Ребята постоянно оказывают посильную помощь пожилым людям», — пояснила Глухих.

Традиционный поиск сотрудников через агрегаторы вакансий оказывается малоэффективным. Большая часть живущих в селах учителей и без того заняты педагогическим трудом, а привлекать кадры из города — крайне непростая задача. Мало кто рискнет оставить привычную жизнь в мегаполисе и уехать в глубинку, учитывая, что заработная плата в селе может быть сильно ниже. Более того, обычно начало работы в школе подразумевает минимальный срок труда в полгода-год, что подкрепляет страхи и увеличивает риски соискателей.

Однако некоторые учебные заведения стараются нивелировать риски длительных контрактов. Они предлагают условия, по которым педагог может отправиться в село на месяц и попробовать пожить в новой среде непродолжительный срок, чтобы понять, устраивает ли его новая среда или нет. Также в поиске кадров помогает проект «Учитель для России», в рамках которого всех желающих преподавать в глубинке сперва объединяют и обучают, а затем распределяют по школам-партнерам программы. Педагогическое образование в данном случае необязательная составляющая, главное — личность и мотивация.

Но некоторым сельским школам везет и учителя приходят в них сами. Вот и Анна Суханова попала в школу из большой науки: «Двадцать лет я шла по пути ученого: проделала серьезную работу в исследовании ВИЧ и СПИД, изучала, как бороться с раком, в том числе пару лет в США, защитила кандидатскую диссертацию. Но потом я поняла, что мне тяжело жить на чужбине. Я скучала по близким, по родному языку — по дому. По возвращении в Россию я изучала в Курчатовском институте, как работают нейроны, потом я работала в области исследования туберкулеза, затем — в биотехнологической компании. Накопив опыт, я захотела делиться своими знаниями с детьми. Я вспомнила, что когда-то хотела быть учителем, и прошла отбор в программу "Учитель для России"».

На сегодняшний день доля частных сельских школ от общего числа коммерческих учебных заведений по России составляет порядка 10%, но менее 0,5% от всех сельских образовательных организаций. Среди них — почти два десятка школ-интернатов или имеющих интернат. При этом большинство частных сельских школ сосредоточена в Московской области – регионе, который имеет высокий коммерческий потенциал. С одной стороны, мы видим, что открывать негосударственные организации в глубинке — далеко не тренд, но с другой — частная структура организации имеет более гибкие и оттого потенциально более эффективные инструменты развития, нежели государственное учреждение. Также стоит учитывать, что частные школы в селе нередко притягивают к себе учеников из близлежащих городов, в которых образовательные предложения такого же качества отсутствуют.

Однако тем, кто решает самостоятельно заняться школой в селе, придется столкнуться с чередой серьезных вызовов. Например, Тюрикова акцентирует внимание на трех ключевых сложностях: местные жители, программа и педагоги. «Отношение общества может быть разным, отношение родителей может быть разным. Помимо образования нужно будет заниматься еще и общественной деятельностью внутри села, рассказывать, что все-таки меняется и зачем это нужно. И делать это индивидуально — на больших родительских сходках объяснение не работает», — разъяснила она. Кроме того, быстро разработать учебный вектор школы тоже не получится. Необходимо понять, существует ли склонность детей предложенной местности к каким-то дисциплинам или нет, и каковы вообще особенности региона. На то, чтобы провести такой анализ, может уйти много времени, вплоть до нескольких лет, поэтому проводить подобные исследования стоит на самых ранних этапах. И, конечно, нельзя забывать о проблеме поиска преподавателей — их будет не хватать, а качества профессиональной подготовки — недоставать. Однако основатель фонда «Село» предлагает интересное, нетипичное и в чем-то противоречивое решение: благодаря гибридному образовательному процессу, совмещению онлайн и офлайн-форматов, у школы может получиться частично закрыть кадровый голод и повысить качество своей работы.

Конечно, сельские школы нуждаются в поддержке. Существует множество фондов и программ, которые помогают учебным заведениям по всей стране во многом: от поиска и подготовки кадров до материальной безвозмездной помощи. Тем же, кто решился включиться в жизнь школы — стать меценатом, управляющим или школьным учителем — почти все наши собеседники посоветовали избавиться от страха. «Главное — не бояться. Перед моим отъездом одна подруга очень меня стращала, говорила: "Ты не понимаешь! Там совсем другие дети!" — и так далее. Она считала, что знает людей сельской местности. Но эти страшилки не оправдались. Дети здесь, правда, хорошие. Это нельзя забывать, и я бы посоветовала с самого начала верить в это. И в свои силы. А дополнительные резиновые сапоги не стоит покупать — они в Москве нужнее!», — заверила кандидат наук Суханова.