Иммерсивные технологии: чему можно научиться с помощью VR

Все чаще мы слышим, что уже через десять лет миром будет управлять преимущественно искусственный интеллект, а человечество окажется в виртуальной метавселенной. Новая технологическая парадигма создает нового человека, которого принято называть digital-native [от англ. цифровые аборигены – прим.ред.]. А значит, и обучать его нужно по-новому.

Попробуем разобраться, почему в системе образования будущего особое место займет развитие социальных навыков и какую роль в этом сыграют иммерсивные технологии.

Представления о виртуальном мире описывали многие, начиная с "Нейроманта" Уильяма Гибсона и "Первому игроку приготовиться" Эрнеста Клайна. Выпущены десятки книг и статей разной степени научности, тысячи подкастов. И наше представление о виртуальности во многом сформировано именно фантастикой.

Технологии находятся на начальных этапах развития и весь их потенциал для большинства не очевиден. Тем не менее, они уже нашли себе серьезное применение в образовании. Ведущие университеты мира включают в свои программы курсы XR (VR+AR) [от англ.: Virtual Reality – виртуальная реальность; Augmented Reality – дополненная реальность], считая, что за виртуальной вселенной не будущее, а настоящее. И сегодня наряду со знанием математики, навыками анализа данных и программирования важно также обладать гибкими навыками. И когда мы говорим о применении VR в образовании, разработчикам нужно не только создать 3D-модели и запрограммировать VR, но и стать психологами и педагогическими дизайнерами.

Социальные навыки становятся ключевой компетенцией бизнеса, но учить им некогда: в условиях нехватки квалифицированных кадров время – исчезающий и не возобновляемый ресурс. Нехватка времени осложняется нехваткой профильной экспертизы и преподавателей – с момента, когда на авансцену кадровых рынков вывели «человека разумного и избалованного» прошло ведь совсем немного лет. И еще: если раньше и в обществе, и в бизнесе была четкая граница между условными «технарями» и «гуманитариями», физиками и лириками, то теперь ее нет, как нет, и важности знаний «по диплому» и «сертификатам» – намного важнее опыт и гибкие навыки.

Вообще, никогда ранее в истории не было такой толерантности к работникам, возведенной в культ. Хочешь работать один, в гамаке нашего офисного парка и контактировать с внешним миром исключительно через мессенджеры? Окей, мы понимаем и уважаем твой выбор. Хочешь закрыться в комнате цветотерапии и вообще ни с кем никогда не говорить даже в чатах, представляя исключительно результаты работы? И это тоже прекрасно, никто тебя не побеспокоит годами.

Да, с сотрудниками еще не носились так никогда, но это моментально обнаружило целый комплекс проблем, с которыми почти никто пока не научился работать. Как, например, предложить дополнительное образование, участие в выставках-семинарах ценному специалисту-интроверту, вздрагивающему от любого общения даже с условными «своими» в офисе? А как отработать с великолепным, но тоже не слишком коммуникабельным «в реале» продуктовым менеджером возможные конфликтные ситуации с клиентами? А вывести к потенциальным партнерам и инвесторам талантливого стартапера, не желающего видеть ничего и никого, кроме монитора? И вот здесь, в том числе, возможным решением могут стать VR-тренинги.

Современные VR-шлемы мобильны, их не нужно подключать с помощью кабеля, стоят они, как хороший мобильный телефон. А вот разработка устройств и софта очень дорога и по силам только техногигантам. Сегодня на рынке шлемов и экосистем доминируют компании из США и Китая. Именно они создают мир нашего цифрового будущего.

Тем не менее, развитие VR в целом и применение его в бизнесе пока существенно сдерживается из-за недоверия людей и привычки к цифровому 2D-контенту. В диджитал-мире мы живем около 25-30 лет, и пока не подросло новое поколение, готовое выйти в 3D-среду, VR не будет занимать специализированные ниши, такие как игры или образование.

Однако мало что так наглядно демонстрирует человека «изнутри» и учит его эмпатии, улучшая гибкие навыки, как данная технология. Причина – именно в том, что можно учиться с комфортом, как бы находясь «в домике», что позволяет снять напряжение от оценивания коллегами или тренером.

Показательное исследование ценности виртуальной реальности для обучения мягким навыкам провели в PricewaterhouseCoopers совместно с Talespin. В 2020 году в PwC сотрудники проходили пилотный образовательный проект в трех форматах: в классе, удаленно и в VR. Менеджеры компании погружались в тему разнообразия и инклюзии, решали задачи на отработку объединяющего лидерства и развития межличностных навыков. Очный формат и онлайн выглядели похоже: участники изучали теорию и смотрели видео с разбором ситуаций. Затем они или обсуждали возможные решения с коллегами, или отвечали на вопросы теста.

В VR-формате обучение строилось иначе: участники погружались в ситуацию — например, им нужно было объективно оценить сотрудника или подчиненного. В зависимости от того, какие шаги делались в виртуальной среде, система строила дальнейший сценарий. Потом выдавался результат: какие решения были верными и почему.

Исследование показало, что VR дал сотрудникам больше уверенности в дальнейшем применении полученных навыков, чем очное обучение и стандартный онлайн. В частности, проходившие VR-тренинг сотрудники активнее участвовали в обсуждениях о разнообразии и инклюзии. Во время обучения они реже отвлекались и им требовалось меньше времени, чтобы вернуться к заданию.

Последние пять лет про эмпатию мы слышим практически на всех конференциях, семинарах, выставках и читаем в социальных сетях. «Если в вашем бизнесе нет эмпатии, считайте, что скоро будут отпевать и хоронить», – говорят не только многочисленные гуру-коучи, но и представители вполне серьезных научных школ. Выживут «человеко-ориентированные» компании, причем не все. Здесь, вроде бы, все очень просто: сложно демонстрировать безусловную любовь и поддержку партнерам и клиентам, если в офисе самой компании любви и понимания нет и не предвидится. Но вот поощрять, развивать, учить эмпатии – необходимо.

Ученые VR-лаборатории (VHIL) Стэнфорда рассказывают, как в 2018 году более 500 участников разных возрастов (от 15 до 88 лет) в течение 7 минут погружались в жизнь бездомного. Одна группа просто читала текст и должна была все проецировать на себя. А другая в VR-среде вставала на место того, кто теряет дом или рискует его потерять. Участники VR-эксперимента попадали в один из подготовленных сценариев. Например, им приходилось искать убежище в общественном автобусе и пытаться защитить свои вещи от кражи, или искать в квартире что-то, что можно продать, оплатить аренду и не оказаться на улице. В сравнении с теми, кто просто читал историю с листа, участники VR-обучения дольше сохраняли эмпатию по отношению к бездомным. Среди них было больше и тех, кто подписал петицию в поддержку доступного жилья.

А так ли уж нужно рядовым сотрудникам любить то, что они делают в век почти поклонения схеме work-life balance [англ. – баланс жизни и работы]? Ведь многие теперь говорят: «Я ищу просто работу, не хочу думать о ней вне рабочего времени, я выключаю компьютер и не желаю ни о чем беспокоиться». Все так, но это не отменяет тепла и эмпатии в рабочие часы. Без последних, например, не получится провести переговоры. Можно ли им научиться?

За тридцать лет российский рынок привык к тренингам, где обучающимся предлагают встать на место собеседника или партнера, посмотреть на ситуацию его глазами, с его личными вводными, а затем – попробовать прожить и решить вопрос уже в новых условиях. VR-тренинги обычно идут по схожему пути, и для развития эмпатии используют роли представителей уязвимых социальных групп или же людей с ограниченными возможностями — например, со сниженным слухом или зрением.

Для бизнеса такие VR-тренинги могут быть эффективнее очного формата, когда сотрудники собираются и разыгрывают ситуации между собой. Ведь одно дело тренинг и совсем другое, когда ты сам в виртуальном мире передвигаешься в инвалидной коляске или не можешь разглядеть цифры на клавиатуре банкомата. Эффект погружения работает: некоторые даже не могут пройти до конца такие симуляции от избытка эмоций.

В одном исследовании студенты-медики проявляли больше сочувствия к виртуальным пациентам, чем к реальному актеру, выступающему в той же роли во время очного тренинга. От реального актера участник может чувствовать давление и ожидание ответа, чего нет при взаимодействии с виртуальным.

В Verizon давно практикуют VR-обучение сотрудников колл-центра для развития у них эмпатии и уверенности в общении с клиентом. Раньше для этого проводили очные семинары в формате ролевых игр, где нужно было справляться с конфликтными ситуациями. Но этой механике не хватало эмоций — отрабатывались, скорее, скрипты, чем психологическая устойчивость. Теперь же вместо ролевых игр сотрудники погружаются в виртуальную реальность, где общаются с разгневанным клиентом, испытывают весь спектр эмоций и фактически должны справиться с настоящим конфликтом. К тому же обучение в VR требует обычно меньше времени. В случае с Verizon, всего 30 минут виртуального занятия против 4 часов очного семинара.

Восприятие виртуальной публики как реальной делает VR-тренинги полезными и для отработки самопрезентаций, публичных выступлений, подготовки к интервью и других ответственных коммуникаций, связанных с ожиданием оценки со стороны. Крупные компании уже пробуют использовать этот инструмент. Телеком-оператор Vodafone перед реальным выступлением сотрудников проводил VR-тренинг в виртуальной копии реального зала. Участники оказывались перед аватарами, задающими вопросы, и получали обратную связь по качеству речи, зрительному контакту с собравшимися и поведению на сцене. Сотрудники Vodafone проводили в этом пространстве в среднем 36 минут. Более 90% участников были готовы рекомендовать такой опыт коллегам.

Но, разумеется, отработка гибких навыков у уже опытных сотрудников — не единственное, на что способны образовательные программы, реализованные в VR-среде. Они могут работать и с более сложными случаями.

Во время любого обучения человек испытывает когнитивную нагрузку: в мозг загружается информация, которая должна находиться в рабочей памяти — а она не безгранична. Поэтому «много учиться» не равно «много знать». Слишком высокая когнитивная нагрузка приводит к тому, что информация плохо усваивается, и толку от такого обучения не будет. Об этом писал Джон Свеллер, создатель теории когнитивной нагрузки.

Данная нагрузка может быть внутренней и внешней. Внутренняя – зависит от того, каким был объем знаний у ученика, прежде чем он освоил новый материал, и насколько сложную тему взял. Внешняя — от формата обучения. А поскольку VR — это не просто еще один софт или интерфейс, а вообще другая среда, создается дополнительная внешняя нагрузка из-за слабого навыка взаимодействия со средой. Проще говоря, вы думаете о том, куда и как нажать, а не учитесь. Без подготовки к взаимодействию со средой, ценность обучения падает.

Наш научно-образовательный центр на базе Высшей школы менеджмента СПбГУ поставил эксперимент, в котором проводилось обучение 120 респондентов корректной обратной связи при переговорах в корпорации. Сравнивались группы, проходящие обучение в разных форматах: с актером, в VR без адаптации и в VR с адаптацией к среде.

Для исследования мы использовали не только VR и опросники, но также и нейроинтерфейсы, что дало больше объективной информации о когнитивном и эмоциональном состоянии респондентов.

Оказалось, что обучение в VR на 11% эффективнее, если студенты осваивают данный инструмент заранее. Для адаптации мы сначала обучали основным механизмам взаимодействия в иммерсивной среде, а уже потом отрабатывали навык коммуникации.

Обозначенные 11% выглядят незначительной цифрой. Но системы адаптивного обучения улучшают результаты на 7-18% и только у отстающих студентов.

Бизнес тратит на системы адаптивного обучения свыше $1 млн без учета расходов на внедрение. В такой ситуации +11% к эффективности — уже весомая цифра, стимулирующая изменить позицию с «VR в образовании бесполезен» на «VR имеет смысл внедрять».

Важно обозначить, что такой формат обучения подходит не всем, у него есть ограничения.

Физиологические: VR-технологии не рекомендуется применять больным эпилепсией и людям со слабым вестибулярным аппаратом. Пока что нет и однозначного мнения (а также серьезных исследований) о том, с какого возраста можно «погружать» детей.

Организационные: для бизнеса среди сдерживающих факторов можно перечислить высокую стоимость, сложности при разработке собственной методики подготовки тренингов и уроков в VR. На выходе должен получиться одновременно полезный и увлекательный контент, упакованный в легкий интуитивный интерфейс, а специалистов, умеющих это делать, в России (да и в мире) пока немного. Отрасль еще молода и меняется в режиме реального времени.

К числу недостатков VR-обучения можно было бы отнести и не слишком реалистичную графику. Однако, как показывает опыт, это не влияет на образовательный процесс.



Подведем итог: для отработки социальных навыков у образовательных программ в VR есть перспективы. Они стали инструментом для повышения эмпатии, улучшения навыков коммуникации и самопрезентации, подготовки к переговорам и многого другого. Можно также предположить, что они способны помочь миру, в котором все больше ценятся бизнесы «от человека к человеку», сделать их более эффективными и полезными для клиентов.