Чем отличаются люди, работающие в Европейской Гимназии?

Чем отличается традиционная от нетрадиционной? Людьми, конечно. Ну вот вы наверняка встречали молодых, задорных, увлеченных людей. Представьте, что такие люди приходят в школу. Вы начинаете говорить с ними и понимаете, что у них другой уровень осознанности, другой уровень эмпатии по отношению к ребенку.

Сегодня в школе работает очень много нешкольных людей, которые привносят свои нешкольные подходы и ищут нестандартные решения, насколько это возможно в рамках обязательных для школы ограничений. Да, они, как правило, не приходят преподавать русский язык или математику – здесь, конечно, нужны учителя с релевантным опытом. Но если вам нужен, например, классный руководитель, им может стать 25-летний человек, у которого есть опыт общения с детьми (например, он работал в системе детских лагерей), но это не чисто школьный опыт. И это совсем другой уровень общения с детьми.

Для таких предметов, как история или биология, которые преподаются у нас на английском языке, мы, конечно, ищем в основном людей с соответствующим опытом. Но для нас не менее важно, чтобы любой человек, работающий в школе, совпадал с ней по ценностям.

Я думаю, что мы движемся в нужном направлении и довольно успешно. Ковидная ситуация показала, что те люди, которые пришли в школу, оказались намного более мобильными, способными адаптироваться под неожиданную смену обстоятельств. У нас довольно успешно прошел дистант.

Что не так с «традиционной» школой?

Я считаю, что насильственный характер школы – это очень большая беда и с ним надо бороться, чтобы школа становилась все более и более добровольным институтом. Образование должно быть осознанным выбором ребенка.

В ХХ веке сложилась промышленная модель школы. Она основывается на определенных предпосылках. Предпосылки таковы: во-первых, есть определенный объем знаний, который должен быть каким-то образом имплантирован в голову ребенка. Этот объем знаний скорее всего никак не связан с опытом ребенка. Он, скорее всего, довольно для него абстрактный и непонятный. Такая модель подразумевает, что знанием обладает учитель, а ребенок - пассивная единица, которая не конструирует самостоятельно знание, а просто его получает. Ребенок сидит в классе, среди нескольких десятков других детей, и учитель одновременно заливает знание в голову классу. Но в этом классе сидят очень разные дети: один посильнее, другой немножко помедленнее. Учителю делать нечего – он берет какую-то серединку и целится в нее. Тому, кто посильнее, скучно, потому что он уже давно все понял. Тому, кто послабее, тоже скучно, потому что он ничего не понимает. Нормально только тем, кто в серединке.

Отдать ребенка в традиционную школу – очень большой риск. Риск того, что ребенок потеряет много лет своей жизни в бессмысленном сидении за партой и у него вкус и аппетит к знанию будет совершенно разрушен. Я учился в государственной школе. Там я просидел 300 часов химии, и я не знаю буквально ничего из курса химии. Ничего! Зачем это было? Огромные инвестиции твоей души, времени, детства. И во что?

Что именно вы меняете, чтобы превратить школу в «космический корабль»?

Мы меняем все: управленческую структуру, роль учителя, систему взаимодействия и оценивания, архитектуру, дизайн, то, как выглядит школа, как она чувствуется.

Управленческий пример. Мы, насколько я знаю, единственная школа в Москве, где у директора нет своего кабинета. Все сидят в огромном оупенспейсе (open space), он открыт, там нет дверей. Вот в сентябре у меня случилась история, которая иллюстрирует, чем наша школа отличается. К нам в оупенспейс зашел пятиклассник и говорит: «А где здесь директор сидит?». И я так выглядываю из-за ширмы с цветочками, говорю: «Я здесь сижу, молодой человек. Что Вы хотели?». А он говорит: «Да я ничего не хотел, я зашел посмотреть, где Вы тут сидите», - и пошел дальше. Такой уровень общения между детьми и администрацией и учителями – он редкий в школах в целом.

Педагогически тоже можно многое менять. Вот, например, мы сейчас реформируем «началку». Обычно в начальной школе такая система, когда у вас есть классный руководитель и класс. И этот классный руководитель 4 года этот класс воспитывает. Мы отказались от этой системы в пользу того, что есть один поток, с которым работают несколько учителей. Т.е., вместо того, чтобы два учителя работали с двумя классами по 18 человек, мы берем трех учителей и поток на 40 человек, замешиваем этот поток и делим его на группы каждую неделю. Каждый ученик учится не с конкретными детьми, а со всеми вместе, и за партой может оказаться с кем угодно в зависимости от предмета, дня недели и так далее. Такая система более динамичная, подвижная, гибкая, в чем-то более сложная для ребенка. Это очень большие изменения.

Что касается оценивания, я думаю, что мы полностью упраздним систему оценок в начальной школе, а в средней школе у нас уже сейчас критериальная система. При такой системе оценивания, например, английский язык разбивается на критерии: восприятие на слух, устная речь, письменная речь и так далее. И вам не ставят оценку за предмет, а дают фидбек по каждому критерию. Есть 8-балльный уровень достижения, где даже 2 балла – это достижение. Условно говоря, «ты на слух воспринимаешь столько-то слов, в таком-то объеме с такой-то скоростью. Молодец, тебе надо стремиться вот к этому уровню.»

Из сложных вещей – я бы хотел, чтобы уроки были добровольными, хотел бы убрать полностью насильственный характер в школе. Я бы хотел прийти к ситуации, когда ребенок может не идти на урок, если ему не интересно и пойти позаниматься чем-то, что ему интересно. К этому надо долго подходить, нужно воспитывать среду, которая к этому бы подталкивала. У нас много таких инструментов внедряется, где ответственность постепенно перемещается на ребенка. Начиная с элементарных вещей: мы отменили звонки и ребенок должен сам следить за временем. Но мне хотелось бы, чтобы была ситуация, когда сетка расписания есть, но насилия нет – я думаю, что эта школа была бы совсем другой. Есть школы, которые делают это. Редкие вещи, которые мы внедряем, изобретаем сами. Чаще всего они где-то уже сделаны, кто-то уже попробовал их.

Самое важное, что сейчас происходит в школе – это поиск инноваций в образовании. Наша идея в том, что мы не боимся меняться. Некоторые родители иногда спрашивают: «Когда закончатся перемены?». А они никогда не закончатся. Мир меняется и мы бежим за ним. Если мы встанем, он убежит. Главная идея школы – это развивающаяся школа. Есть много образовательных систем в мире, которые сильнее, чем российские, и много школ, которые намного сильнее наших самых сильных школ – это нужно признать. И у них надо учиться. А чтобы учиться, нужно внедрять эти новые вещи в повседневную жизнь. И ты как учитель, родитель или ребенок не должен бояться этих изменений.

Важно ли вам, чтобы со школой по ценностям совпадали не только учителя, но и родители?

В школе с такой системой, как у нас, вы не можете не оценивать родителей. У нас есть ценностное интервью, какие-то академические тесты, интервью и с ребенком, и с родителями. И это такое интервью, которое очень важно для нас и по его результатам мы очень часто не берем. Мы не отбираем хороших-плохих. Это такой разговор, в котором две стороны пытаются понять, одинаково ли они смотрят на образование, смогут ли конструктивно работать на дистанции, решать те или иные проблемы, которые будут возникать с детьми. В этом смысле, родители часто уходят с этого ценностного интервью сами. Уже когда видят директора с сережкой в ухе, многие встают и уходят, а многие, наоборот, думают: «Как интересно!».

Моя идея, в целом, в том, что отбор в школу – это плохо. Мы не хотим отбирать самых лучших детей, мы не хотим отбирать самых творческих детей. Мне не нравится идея школы для той или иной элиты. Понятно, что из-за того, что школа у нас частная и платная, это само по себе отрезает какой-то слой людей. Но отбирать не хочется. Не хочется говорить, что мы берем только единомышленников, тех, кто, например, исповедует те же политические взгляды. Мне хочется, чтобы были разные люди и разные родители. Но при этом ценности очень важны, это не формальные слова. Важно, чтобы родители одинаково смотрели на ключевые моменты: например, инклюзия, diversity (разнообразие). У нас в школе очень разные люди работают. У нас была очень интересная история в прошлом году. У 5-6 классов обычно есть воспитатели, которые находятся с ними во второй половине дня. Мы долго искали для класса воспитателя, пока на интервью не пришла девушка в мусульманском платке. Она была прекрасно квалифицирована, со свободным английским. И я подумал, что даже если бы она была чуть хуже квалифицирована, стоило бы ее взять именно потому, что diversity в школе нужно подпитывать. И родители очень спокойно это восприняли, она стала органической частью школьного сообщества. Поэтому если для родителей это по какой-то причине проблема, они, скорее всего, не смогут с нами учиться. Конечно, хочется умных, интеллигентных, ответственных, тех, кто нам доверяет и участвует.